— Фалли, — прошептал он, когда женщина приблизилась к стойке, — я уж думал, что никогда… никогда тебя больше не увижу… Как же ты… а это…

Он посмотрел на Дитриха в упор. И хотя дракон готовился к тому, что на него будут смотреть так очень часто, всё же подобное внимание значительно его смущало.

— А это… Фалкеста, это… неужели это… это ОН?

— Мигель, — улыбнулась женщина, — ты уж сначала собери нам поесть. Мы с долгой дороги, устали… а там и поговорим.

Двадцать минут спустя все трое сидели в комнате для важных гостей. Перед Дитрихом стояло несколько мясных блюд, которые хоть и выглядели незнакомо, но пахли многообещающе. Фалкеста же, ограничившись несколькими бутербродами с рыбой и сыром, была готова отвечать на вопросы.

— Так что же, — спросил Мигель, — это… принц Дитрих… тот самый принц Дитрих?

— Это принц Дитрих, — грустно вздохнула Фалкеста, — но уже не тот, которого мы все знали. Отдавать его драконам было чревато… как мы можем видеть, необратимыми последствиями…

— Но как… как же это случилось?

Фалкеста вопросительно повернулась к Дитриху, который уже за обе щеки уплетал салат с сыром, говяжьим языком и нарезанными яблочными полосками. Тот утвердительно кивнул. В самом деле, если эту историю Фалкеста расскажет со своей точки зрения, большого вреда не будет.

Повествование женщины заняло около часа. И неудивительно, ведь она рассказывала и о себе тоже. Как ушла в Фартензию, как перебралась на драконьи острова, как встретила там Дитриха-человека и как простилась с ним, не подозревая, что делает это навсегда. Как она оказалась первой, кто раскрыл уже Дитриху-дракону правду о его прошлом, и как он предложил ей прилететь сюда на несколько дней.

— Ты лучше расскажи мне, что было потом, когда я ушла? — спросила она Мигеля, — я знаю, что Аркуса, Ахеола и Эшли казнили… но их родственники хотя бы…

— Не переживай, мы очень быстро переправили их подальше от Виллгарда, — успокаивающе сказал Мигель, — Арнольд был до того рад союзу с драконами, этому, как он выражался, шедевру его внешнеполитической деятельности, что ни на что иное у него практически не оставалось времени. Младший брат Эшли умудрился закончить Университет казначейства и теперь работает чиновником при дворе. И даже твоя сестра спокойно отучилась в Университете Искусств и благополучно переехала в Веосту.

— Да, об этом я знаю, она сумела передать мне весточку, — вздохнула Фалкеста.

— А вы, значит, — Мигель обратился к Дитриху, — значит, вы могли бы нами править, будь судьба чуть благосклоннее.

— Когда я летел сюда, — вежливо заметил Дитрих, — то не видел, чтобы в других государствах были такие же хорошие дороги, как и здесь. Я сейчас не пытаюсь себя нахваливать — но, как минимум, с дорогами вам повезло. Очень многие о таком не смеют и мечтать. Да и потом, неужели при Освальде вам так плохо живётся?

— Нет, я бы этого не сказал, — покачал головой Мигель, — но в нём нет никакого… азарта, никакой искры. Он просто плывёт по течению. Впрочем, сравнивая его с Арнольдом, это скорее хорошо. Освальд хотя бы реагирует на внутренние проблемы там, где они возникают. Арнольд же, тотально двинутый на внешней политике, в упор не видел тех сложностей, которые предыдущему Дитриху пришлось решать, впахивая на эти дороги.

— Я бы не был столь строг к Освальду, — заметил Дитрих, — посудите сами: сначала в государстве появились дороги. Потом союз с драконами. Затем континентальный банк. Экономика переживает скачок за скачком. Но никакая экономика не может расти постоянно — иначе она надорвётся. И, как известно, за любым ростом всегда следует падение. За любым прогрессом — кризис. И даже просто удержать то, что было построено, для короля Освальда сейчас — огромный труд. Да, лавров блестящего короля он, может быть, и не стяжает. Но сведущие люди не станут преуменьшать его заслуг, если ему удастся хотя бы сохранить в балансе то, что так долго и быстро росло.

— Драконы хорошо обучают своё потомство, — с уважением заметил Мигель, — кажется, этому нам бы стоило у них поучиться. А то мы со своими детьми что делаем? Правильно, лепим из них то, что нам угодно и нужно. И ведь даже не со зла — а просто потому что уверены, что так правильно. Потому что если тебе твоё ремесло помогло выжить — то вполне естественно, что ты будешь учить ему своего ребёнка. Ведь утка учит своих утят плавать? Белка — собирать орехи? Так, казалось бы, что плохого в том, что кузнец или знахарь будут приобщать к этой науке своих детей? А вот, увы, не всё так просто. И понимаешь это уже слишком поздно. Но что поделать, — трактирщик развёл руками, — у нас нет сотен лет жизни, в течение которых можно искать себя и своё призвание, не боясь ошибок и того, что самое важное время безвозвратно уйдёт…

Глава 4

После разговора в трактире Дитрих и Фалкеста решили всё-таки сходить на кладбище. Несмотря на то, что дракона действительно сюда что-то влекло, у него просто не было идей, куда и зачем можно сходить ещё. Кладбище казалось единственной отправной точкой. В самом деле, заявляться в королевский дворец, да ещё в обществе Фалкесты, Дитрих считал неразумным. Он и без того сверх меры надавил на этого чиновника, хотя у него и не было твёрдой уверенности в том, что это необходимо. Мелькать после этого под самым носом дворцовой стражи было бы слишком большой наглостью.

Для Дитриха кладбище было в новинку. Ведь драконы не хоронили своих умерших сородичей. Их ритуалы часто занимали целый день, когда все желающие могли прийти и проститься с почившим. После этого, обычно в полночь, тело сжигалось. Считалось, что полное уничтожение физической оболочки освобождает душу от земных привязанностей. И так она гораздо быстрее уйдёт… дальше.

Здесь же повсюду лежали закопанные мёртвые тела. И на надгробиях были написаны имена и даты рождения. И, разумеется, даже в этом не могли не проявиться тщеславие и желание выделиться. Некоторые надгробия были меньше, другие больше и из более ценного камня. Пару раз Дитрих даже видел целые беседки, сложенные вокруг одной или нескольких могил.

— Это кто-то из высоких чинов торговой гильдии, — пояснила Фалкеста, — они здесь ещё при мне были.

— Бедняга, — покачал головой Дитрих, — мало того, что он в земле лежит, так на него ещё и этот груз сверху давит. Нет, здесь мы, драконы, людей не поймём никогда. Если уж ты умер и отдаёшь душу Цвету — так и отбрось всё земное, чтобы оно тебя не тяготило. Впрочем, — задумчиво сказал он, — как сказал умирающий богач в одной сказке, все эти деньги стоило заработать хотя бы для того, чтобы понять, что они ничего не стоят.

Тем временем женщина и дракон пересекли невысокую ограду. Здесь могилы были уже немного другие. Не сказать, чтобы богаче — но всё же чем-то они неуловимо отличались… Информации на надгробьях было больше.

— Это уже дворянский участок, — пояснила Фалкеста, — и, соответственно, здесь могут хоронить своих усопших только люди, имеющие титул при дворе. И это их привилегия: разместить на надгробии больше информации.

— Не многовато ли титулованных? — усмехнулся Дитрих, — здесь для них так скоро места не останется.

Это не было преувеличением. Участок для простых людей был примерно в три раза больше, чем часть, предназначенная для дворян, но если первый был заполнен едва ли наполовину, то вторая уже более, чем на три четверти. И простейший математический расчёт показывал, что на двух простых горожан в Виллграде приходится один дворянин.

— Ну, что поделать, всем хорошей жизни хочется, — ответила Фалкеста, — вот и лезут в дворянство всеми правдами и неправдами. Особенно — в Столице. Здесь твой статус — это всё.

— Как же у нас с этим проще, — вздохнул Дитрих, — у каждого драконьего клана — семь герцогств, осуществляющих мелкое управление метрополиями. И всем как-то хватает и власти, и статуса, и денег, и всего остального… Впрочем, — задумчиво добавил сиреневый принц, — не исключено, что драконы стали такими мудрыми, сдержанными и рассудительными не в последнюю потому, что им когда-то хорошенько дали по башке.